Импровизация - основа джазовых композиций
Первое и единственно закрепленное определение называло джаз «коллективной импровизацией». Вот только непонятно было, на какую тему она совершалась. Джаз, совмещающий блюзовый стиль и элементы народной музыки, да еще и увенчанный таким определением, стал музыкой без четкой формы. Теоретики начала XX века называли джаз в угоду модным течениям «музыкой подсознания», не имеющего структуры, «музыкой будущего», отринувшей форму за ненадобностью. Однако мистический ореол вскоре спал. Выяснилось, что конфликт «импровизация - композиция» не настолько остёр, что джаз живет по общим для музыкальных течений закономерностям, играется по своим ритмам и мелодиям.
Основное утверждение следующее: импровизация – это форма композиции, просто никто ее не записывает. И если отказаться от взгляда на композицию, как на «механическую» рутину, вспомнить, что запись по нотам несет в себе больше производительной силы, позволяет вместить большой набор переживаний, то джаз, как часть большего, не обладает таким широким набором выразительных средств.
Чем ближе композитор к народному искусству, тем более гибки, импровизационны его произведения. Показателен пример одной из арий Генделя, написанной в 6 различных стилях. Качество импровизации прямо пропорционально количеству выступлений музыканта. Хот-соло формируется из наиболее удачных, понравившихся кусочков игры, которые затем повторяются. В этой связи очевиден синтез новинок и старых соло в так называемых jam-session (импровизация группы музыкантов для удовольствия). Более того, импровизации любят строить на основе «вечнозеленых» мелодий.
Но это не умаляет достоинств джаза. Живая музыка – это сложно. Импровизация – уже искусство. Джазмен – это настоящий мастер, цепляющий зажигательным исполнением при суженном наборе приемов.
Закономерность джаза – это колоссальный труд, множество музыкальных задумок отдельных авторов, вдохновение старыми произведениями, нежели какой-то абстрактный «импровизационный гений». В свете вышесказанного становится понятным, почему никто не требует от импровизации абсолютной новизны. Превышение «новыми соками» планки 50% в соло, которое мы слушаем, уже говорит о большом таланте исполнителя. По этой же причине второсортные музыканты, фанатично верящие, что импровизация в джазе – это всё, становятся теми, кто они есть. Удачный музыкальный ход, использованный двадцать раз в двадцати различных композициях, перестает быть удачным, приедается, как ни стараются его подновлять.
Но импровизация также невозможна и без определенного языка, своеобразного «фольклорного мышления». Можно провести забавную параллель между джазом и… итальянской комедией, ведь они представляют образцы импровизационного искусства. Джазмен подобен хорошему актеру в маске: изобретателен и органичен в своем искусстве, помнит множество стереотипных фраз, которые можно по-разному подать. Разговор идет на «ином языке», за счет чего исполнение всегда смотрится ново. Если учесть, что джазовому оркестру хватает уже одного новаторски звучащего инструмента, чтобы перевернуть весь настрой пьесы, то становится понятным, что импровизация своей выразительностью растет вширь на знакомом блюзовом, отцовском поле.
А оно состоит из блюзовых фраз, независимых, но работающих в различных комбинациях, подобно тому, как из кирпичиков строится здание. Соло "Кинга" Оливера в "Dippermouth" состоит из повторения коротких исходных фраз. Тот же подход действует и при разборе любой мелодии на блюзовые фрагменты. Также блюз дает исполнителю возможность играть с противоположностями звучания (антифонию). Благодаря ей можно много раз вернуться к музыкальной основе.
Коллективная джазовая игра строится на принципе «отклик ответ», появился даже специальный прием, названный чейз – «перекличка» солистов. Она очень сложна, музыкальны вариации сменяют одна другую. Иногда даже непонятно в какой момент это происходит.
Еще один блюзовый козырь – единство, как ни парадоксально, языка исполнителя и слушателя. Ритм джаза накладывается на ритм танца, происходит своеобразный диалог, вливание слушателя в музыкальный поток.
И в этом смысле джаз – самая социальная музыка из всех. Мама джаза - улица и забегаловка. Виртуозность этой музыки взялась из народных рэгов, химер контраста музыкантов из борделей и профессиональных пианистов.
Еще одной изюминкой стала полифония. Игра с тембрами за счет специфики инструментов (кларнета, тромбона, трубы), создала ощущение коллективной индивидуальности, когда каждый играет по-своему, но вместе с другими.
Если Америка – плавильный котел наций, то Новый Орлеан – плавильный котел музыкальных культур Юга, Дальнего Запада и Карибского побережья, скрепленный поиском национального самовыражения. Только там, в негритянских гетто, мечтавших о свободе и радующихся каждому счастливому событию в жизни, и могли зародиться корни современного джаза. Музыки свободы, музыки борьбы за право творить, музыки отражения чувств и сознания народа. Музыки импровизации.